Ночь вождя. 89 лет назад в Латвии произошел государственный переворот

89 лет назад в Латвии произошел государственный переворот. В ночь на 16 мая 1934 года Карлис Улманис узурпировал в стране всю власть. Как же случилось, что жители Латвии заснули в демократической республике, а проснулись при вожде? Об этом мы попросили рассказать доктора истории Эрика Екабсонса.  

В авторитарном окружении

В ночь на 16 мая 1934 года в Латвийской Республике был установлен авторитарный политический режим, который просуществовал вплоть до утраты независимости в 1940 году, и в народной памяти остался как «времена Улманиса» – по имени осуществившего переворот премьер-министра, а позднее и президента государства Карлиса Улманиса.

Само по себе это событие для Европы в период между войнами чем-то необычным не было: в Центральной и Восточной Европе попытки авторитарного переворота избежала только Чехословакия, а кроме этой страны авторитарный режим не был установлен лишь в Финляндии.

И все же переворот в Латвии имел свои особенности. Во-первых, во время переворота не пролилась кровь и, во-вторых, в отличие от большинства соседних стран, включая Эстонию, где переворот был осуществлен двумя месяцами ранее, авторитарный режим в Латвии был введен сразу без переходного периода и сохранения рудиментов демократического строя – ограниченного в правах парламента, модифицированной конституции и пр.

Депутаты подвоха не почувствовали

В кругах ведущих политиков Латвии мысль об установлении авторитарной власти, по примеру других стран, циркулировала задолго до 1934 года, особенно среди центристских и правых политических группировок. Еще больше этому способствовали политическая раздробленность Сейма и постепенно растущая немощь правительства. Идея необходимости смены политического устройства время от времени всплывала в правой и даже центристской прессе.

Карлис Улманис и его сподвижники после переворота одной из его причин называли подготовку к перевороту со стороны крайне правых радикальных группировок и даже социал-демократов, однако после изучения имевшихся в распоряжении политической полиции Латвии сведений можно констатировать, что это не соответствовало действительности.

Одна-единственная небольшая правая политическая группа под руководством бывшего полковника-лейтенанта Латвийской армии Волдемара Озолса, будущего, а может, уже и действующего лазутчика СССР, на самом деле планировала переворот, но он не мог завершиться успехом из-за малочисленности группы и полного контроля над ней со стороны политической полиции.

Наиболее реальной силой, которая могла осуществить переворот, был Союз крестьян Латвии. Во-первых, это была крупнейшая политическая партия (почти 39 000 членов), во-вторых, под ее контролем в значительной степени находилась военизированная организация айзсаргов, в-третьих, она относительно регулярно играла определенную роль в исполнительной власти (правительстве). В марте 1934 года законным путем к власти пришло очередное сформированное Карлисом Улманисом правительство, и в его распоряжение попали еще два рычага, необходимых для успешного осуществления запланированного – армия и полиция.

15 мая в 17 часов 5 минут началось заседание Сейма, которое завершилось в 19.52. Незадолго перед этим заседание покинул Президент министров Карлис Улманис. Депутаты потихоньку расходились, даже не подозревая, что произойдет ночью.

В промежутке – в 19 часов была объявлена тревога в 5-м Рижском полку айзсаргов, и батальон связи этого полка собрался на улице Стабу, позднее – на Эспланаде. Одновременно военный министр Янис Балодис, который всего лишь за несколько дней до этого после долгих раздумий дал согласие на участие в перевороте, особым распоряжением подчинил все гарнизоны страны вовлеченному в организацию переворота начальнику Рижского гарнизона Кришьяну Беркису, сделав фактически таким образом почти невозможным противодействие со стороны вооруженных сил или командира армии Мартиньша Пеникиса.

В 23 часа организаторы переворота собрались в квартире Карлиса Улманиса в доме Министерства иностранных дел на улице Валдемара. Здесь Улманис ознакомил их с подготовленным распоряжением о введении военного положения.
 В это же время армейские части оставили казармы и совместно с айзсаргами приняли под охрану стратегически и политически важные объекты в столице – учреждения управления и связи, пустое здание Сейма, дом партии социал-демократов на улице Бруниниеку и др.

Одновременно полиция начала аресты социал-демократов, отдельных руководителей партии новохозяев и мелких землевладельцев и представителей некоторых других политических группировок. Сопротивления никто не оказывал, и выстрел из револьвера в потолок своей дачи в Межапарке, произведенный во время ареста членом ЦК партии социал-демократов Бруно Калниньшем, можно рассматривать лишь как формальный протест против происходящего.

Соответствующие шаги были предприняты и в других городах.

К двум часам ночи было понятно, что переворот удался, Карлис Улманис прибыл в Рижский замок к президенту государства Алберту Квиесису и просто поставил его перед свершившимся фактом. Сконфуженный президент все утвердил.

Тени на улице Валдемара

Один из непосредственных организаторов переворота, глава службы информации организации айзсаргов Алфред Берзиньш в июне 1934 года события судьбоносной для латвийской демократии ночи описал следующим образом.

«В ночной темноте здание министерства иностранных дел тонет в тени ветвистых деревьев. Кажется, что оно в эту ночь самое сонное во всей Риге. И все же что за таинственные тени там внизу, в холле, проскальзывают в свете ручных фонариков? Это руки, которые изучают план Риги, и одетые в мундиры фигуры, которыми управляет этот таинственный интерес.

Вокруг темно и тихо. Только на самом верхнем этаже, как и в самом низу, есть жизнь. Здесь также почти полный мрак. Лица присутствующих едва различимы. Светильники закрыты плотной бумагой, приглушающей сияние, и только на белые диски телефонных аппаратов падает яркий свет, позволяющий при наборе рассмотреть 10 цифр.

На серванте в столовой еще можно различить тарелку с ковригой ржаного хлеба, от которой отрезаны несколько краюх, и ножом. С другой стороны – стаканы из-под чая, пустые папиросные пачки и несколько недоеденных бутербродов. У стола на стуле коробка с колбасками и капустой. И атмосфера в комнате слегка тревожная и возвышенная.

Что здесь происходит? Здесь подготавливают события этой исторической ночи. В 11 часов должно состояться подписание распоряжения о введении военного положения. У стола сидит министр внутренних дел В. Гулбис и пишет черновик распоряжения. Обратная сторона бланков телеграмм Leta, на которых химическим карандашом написано: «Учитывая, что в стране могут возникнуть внутренние беспорядки, угрожающие безопасности жителей государства, настоящим провозглашается военное положение во всей Латвии сроком на 6 месяцев».

Рядом, в небольшой отдельной комнате сидит машинистка бюро Крестьянского союза барышня Валберга, под ее тренированными пальцами стучит клавиатура печатной машинки. Когда документ готов, его берет президент министров К. Улманис. Перо окунается в простую бутылочку с чернилами здесь же на обеденном столе, несколько смелых, волевых и ответственных движений руки и – важный приказ отдан!

Подписанный также и военным министром генералом Я. Балодисом, он отправляется вниз, на нижний этаж. Там оперативный штаб событий этой ночи перебрался из холла в кабинет адъютанта президента министров и в малый зал заседаний. Здесь повреждена электрическая проводка, окольными путями удалось подключить небольшую настольную лампу.

Приказ о введении военного положения поступает к начальнику Рижского гарнизона К. Беркису, у которого находятся еще несколько офицеров. Рижский 6-й пехотный полк получает его приказ – начать движение. Из своих казарм в Латгальском предместье к половине первого ночи полк должен занять и принять под охрану здания правительства(..).

Следующий сигнал – молчание в телефоне. Это означает, что здания и почты, и телеграфа переняли вооруженные силы. Телефонное и телеграфное сообщение в столице замолкло. Работают только 260 аппаратов, по которым, сняв трубку и назвав соответствующий номер от 1 до 260, можно получить соединение и разговор. Для специальной централи этой ночи имеется уже подготовленный и отпечатанный список.

Министерство иностранных дел сейчас является нервом всех событий. Сюда прибывают офицеры связи из всех войсковых частей, сюда спешат посыльные с мест событий, подъезжают айзсарги на мотоциклах, которые доставляют приказы и распоряжения. Места охраны вместе с солдатами и полицией в первых рядах занимает батальон связи Рижского полка айзсаргов. Через 2-3 часа на автомобилях и иным способом в Ригу прибыли 500-700 айзсаргов из Рижского уезда, за которыми продолжает прибывать новое и новое пополнение».

На следующий день заполненные солдатами и айзсаргами улицы были оклеены обращениями Карлиса Улманиса и Яниса Балодиса: «Наши действия не направлены против демократии в Латвии, они желают добиться того, чтобы борьба партий не подавляла здоровый дух и волю народа. Правительство только желает по возможности быстрее создать условия, в которых этот дух и эта воля могли бы свободно выражаться(..)»

Не было недостатка в обещаниях создать государство, в котором „восторжествует латышское и исчезнет чужое, где не будет места классовой политике и политике ненависти».

Некоторое время охрану важных объектов продолжали айзсарги, с 26 мая охрана осталась лишь у нескольких важнейших объектов, к концу месяца необходимость в охране отпала, и она была снята.

Прощай свобода, здравствуй цензура

16 мая 1934 года в стране начались перемены, которые существенно изменили политическое устройство. Достаточно много людей (в первую очередь, социал-демократы) были подвергнуты краткосрочным репрессиям.

Между прочим, в Лиепайском Военном порту в конце мая 1934 года был создан «концентрационный лагерь», в него поместили 369 человек, которые под охраной армии, при относительно мягком режиме, загорая и почитывая книги, получая солдатские продуктовые пайки, провели несколько месяцев (большая часть была выпущена летом и осенью, а последний – в апреле 1935 года).

Была приостановлена деятельность Сейма, Сатверсме и всех политических партий, введена цензура, запрещены шествия и собрания и т.п. Был введен новый порядок формирования самоуправлений, их члены назначались министерством внутренних дел, существенно снизилось количество организаций и школ национальных меньшинств, созданное 17 мая новое правительство приняло на себя и законодательные функции. Было провозглашено правовое государство латышской нации, президент министров Карлис Улманис стал восхваляемым «вождем» всего народа и государства, таким же, как и главы большинства стран в регионе (в 1936 году он стал и президентом государства). Сам он против этого особо и не протестовал.

Хозяйственное положение страны достаточно стремительно улучшалось. Отчасти это объяснялось тем, что переворот совпал с окончанием хозяйственного кризиса, однако, во-первых, это было определено так называемым правительством специалистов, хозяйственными способностями самого Улманиса и тем, что этому правительству специалистов было проще работать в условиях, когда больше не было раздираемого взаимными дрязгами парламента, который пытался контролировать деятельность правительства. В результате значительная часть народа против происходящего не возражала.

Однако, несмотря на обещание в первые дни после переворота, Карлис Улманис так никогда и не изменил конституцию и не восстановил, пусть и в сильно ограниченной, приспособленной к режиму форме, действие конституции и парламента, как это произошло почти во всех прочих авторитарных странах.

Эрик Екабсонс,
доктор истории, ассоциированный профессор Латвийского университета

Фото: фонд Латвийского военного музея

"Открытый город"