Планета «Телеграф», или Бросок в Европу. Часть 6

 В середине 2000-х годов русская пресса Латвии была сильной и влиятельной, а русскоязычные читатели не ощущали себя в изоляции. У них был большой выбор местных изданий, важное место среди которых занимала ежедневная газета «Телеграф». Ее журналисты были желанными гостями и в замке президента, и на открытых заседаниях правительства, и на самых высоких международных раутах.

Как «Телеграф» «снял» посла России Калюжного

В июле 2005 года мы с главным редактором Neatkarīgā Rīta Avīze Анитой Даукште сопровождали делегацию Конфедерации работодателей, которая отправилась в Москву на переговоры с коллегами. Наш микроавтобус черепашьим ходом двигался от аэропорта Шереметьево в сторону Москвы. Уже были рассказаны все анекдоты, обсуждена повестка дня, сделаны все нужные и ненужные звонки…

На третьем часу нашего томления в салоне члены делегации в составе Виталия Гаврилова, Иварса Страутиньша, Кирова Липмана и других тяжеловесов латвийского бизнеса начали потихоньку дремать. Громкий звонок в моем телефоне заставил всех открыть глаза.

— Татьяна, с вами будет говорить Виктор Иванович Калюжный, — на весь салон тесного микрика объявил пресс-секретарь российского посольства в Латвии Сергей Торопов. Не успела я открыть рот, как в трубке раздался голос посла.

— Татьяна, я возмущен! Как «Телеграф» мог опубликовать интервью с каким-то неизвестным политологом? Кто он такой? Что он знает о дипломатии вообще и российской в Латвии в частности? А главное — почему ваш журналист с ним не поспорил?

В этот день в «Телеграфе» вышло интервью с российским историком и политологом Алексеем Титковым, который критиковал российскую дипломатию за работу с соотечественниками. Досталось там и Виктору Ивановичу, который сразу по приезде в Латвию предложил строить отношения с чистого листа, уделяя основное внимание бизнесу, а не гуманитарным вопросам.

Я выслушала эмоциональный монолог посла и как можно деликатнее напомнила, что «Телеграф» вообще-то независимая латвийская газета. Пишем то, что считаем нужным. И с какой стати наш журналист должен отстаивать позицию российского посольства?

— Ну кто такой этот Титков, — не успокаивался собеседник. — Неужели никого другого в России не нашли для интервью?

— У нас и другие бывают, Виктор Иванович. В том числе вы, — напомнила я. Тем более, что в редакции в это время лежала расшифровка недавнего интервью с Калюжным, которое должно было вскоре выйти.

Посол, тем не менее, не отступал. Все говорил и говорил… Весь микроавтобус давно проснулся и весело комментировал наш диалог.
Минут через 30 я сказала, что мне не очень удобно разговаривать и вообще я сейчас в командировке.

Не тут-то было. Посол требовал немедленной сатисфакции и возможности ответить собеседнику через нашу газету. Я предложила продолжить разговор после моего возвращения в Ригу и, возможно, дополнить уже лежащее в редакции интервью. В конце концов на мою реплику: «Хорошо, я согласна», все захохотали. «Ну, наконец-то...»

Но напрасно я рассчитывала, что к моему возвращению Калюжный остынет. Не успела я вернуться в Ригу, как позвонил пресс-секретарь посольства и спросил, можно ли дополнить интервью посла новым комментарием. Я сказала: присылайте, посмотрим.

Получаю интервью, которое стало в полтора раза больше (везде добавлено эмоций) и в конце приписка об отношении посла к нашему журналисту и его собеседнику. И опять о том, почему наш журналист не поспорил «с клеветником», не защитил его, Калюжного, позицию... И намек на то, что наш корреспондент выполнил чей-то заказ, направленный против него лично, что эта «грязь на колесах» надоела, «пора избавиться от грязи» и т.д.

Я сокращаю интервью, убираю все эмоции про грязь и снова посылаю в посольство на согласование.

Через пару дней опять звонок от Торопова:

— Татьяна Николаевна, вы не могли бы позвонить Виктору Ивановичу?

— Зачем?

— Ну, он сказал, что вы ему еще из Москвы обещали...

Хорошо. Звоню. И тут началось...

Оказывается, я ему из Москвы обещала все уладить, а тут вычеркиваю главный абзац про нашего корреспондента, без которого интервью никуда не годится. Пытаюсь убедить, что воевать с корреспондентом газеты послу такого большого государства как-то не с руки, тем более что тот «провинился» лишь тем, что взял интервью у неприятного для Калюжного человека.

И тут он мне рассказывает, что специально летал в Москву, что МИД провел расследование, как могло появиться такое «клеветническое интервью», они выяснили, что это был заказ и что журналист «Телеграфа» — продажный «писака».

Я, пытаясь быть спокойной, объясняю, что наши журналисты не продаются, они не коррумпированы, мы ничьих заказов не выполняем и я своему журналисту верю. Поэтому опубликовать обвинение Виктора Ивановича не могу, тем более, что все его интервью совсем на другую тему.

Калюжный стоял на своем, без своего эмоционального абзаца на публикацию интервью не соглашался. В конце концов заявил:

— Я буду на вас жаловаться владельцу газеты.

— Мне жаль интервью, но если мы не можем найти компромисс, то ваше право снимать интервью и жаловаться.

Поблагодарив друг друга за беседу, мы расстались.

Через полчаса позвонил Белоконь и предложил:

— Не хотите завтра утром выпить чашечку кофе?

Ну, думаю, приехали. Понимаю, что у него консервы рыбоперерабатывающего предприятия Brīvais vilnis идут в Россию, филиал банка в Москве…

На следующий день даю Валерию почитать выброшенные мною абзацы. Он схватился за голову…

— Ну, извините, Валерий, если это может помешать вашему бизнесу, — говорю я, — но идти на его условия невозможно.

— Да нет, ничего, — со вздохом произнес он.

То интервью с Калюжным в «Телеграфе» так и не вышло.

Вскоре до меня донесся слух, что главу Конфедерации работодателей Виталия Гаврилова не пустили в Москву. Без объяснения причин просто развернули в питерском аэропорту вместе с его годовой визой и все. На 5-летии «Телеграфа» он мне сказал, что «посол Советского Союза» упрекнул его в том, что тот поддерживает нелояльные газеты (надо понимать «Телеграф»).

А в ноябре того же года мы с Вигманом были приглашены на юбилей главы «Лукойла» в Латвии Хаима Когана. Мероприятие проходило в Доме Черноголовых. Мы уже подходили к дверям Дома, как рядом остановилась машина, из которой вышел глава большого «Лукойла» Вагит Алекперов и Виктор Иванович Калюжный. Прежде чем открыть дверь, Алекперов протянул руку для знакомства. Виктору Ивановичу не оставалось ничего другого, как протянуть свою.

…Калюжный закончил свою дипломатическую миссию в Латвии на год раньше срока. Говорили, что не выполнил главную задачу, которую ставил перед ним президент Путин — не запустил нефтяную трубу на Вентспилс, которая перед этим 15 лет пустовала.

Честно говоря, он был одним из самых запомнившихся российских дипломатов, чем-то похожим на красноречивого Виктора Черномырдина. Как и Черномырдин, «вырос в атмосфере нефти и газа». Дослужился до министра топлива и энергетики России, был также заместителем министра иностранных дел. На первой же конференции в Латвии посол заявил: «Главное, о чем мне сказали перед отъездом в Ригу, что у России с Латвией все очень плохо, но единственное хорошее — это резиденция посла».

Величество и высочество

Как бы ни ограничивала латвийская Сатверсме влияние президента страны на саму страну, бывшая гражданка Канады и доктор психологии Вайра Вике-Фрейберга, занимавшая высший пост в государстве с 1999 года до 2007-го, сумела сделать для развития демократии в Латвии больше, чем все остальные лидеры вместе взятые. Именно при ее руководстве произошел самый активный переход из неграждан в граждане, при ней запустили процесс интеграции, наконец, на период ее правления пришелся расцвет русскоязычной прессы Латвии.

Журналисты многочисленных русских изданий были желанными гостями и в замке президента, и на открытых заседаниях Сейма и правительства, и на самых высоких международных раутах.

Благодаря приглашению Вайры Вике-Фрейберги мне, как редактору «Телеграфа», довелось дважды встречаться с президентом США Джорджем Бушем-младшим, с королевой Нидерландов Беатрикс, познакомиться с ее Величеством королевой Великобритании Елизаветой II и ее супругом принцем Филиппом.

2006 год, 15-й со дня провозглашения независимости Латвийской Республики, был особенно богат на международные визиты. Той осенью Латвию посетила королевская британская чета. Меценат Евгений Гомберг по этому случаю подарил городу памятник знаменитого английского мэра Риги Джорджа Армитстеда с супругой и собакой, а «Телеграфу» — фотографию с его открытия.

Вечером, на приеме в Малой гильдии, который устраивала Елизавета II, Гомберг в кулуарах рассказал о курьезе на открытии монумента. Многократно проверенный накануне механизм сброса полотна дал сбой в решающий момент, когда за шнурок дернула Елизавета II. «Пришлось мне лезть под покрывало к бронзовой чете мэра и спасать положение», — смеясь, рассказывал Гомберг.

Королева оказалась очень деятельной и оба дня рижского визита провела на ногах. Ей тогда было «всего» 79! Помню, перед обедом в Доме Черноголовых, который уже наш президент Вайра Вике-Фрейберга, устраивала для королевской четы, всех приглашенных дам обучали делать книксен и правильно здороваться. Важно было не перепутать Величество с Высочеством. В предписаниях протокольной службы было описано, что обращаться к Елизавете следует Your Majesty, Ваше Величество, а к ее мужу, принцу Филиппу — Your Royal Highness, Ваше Королевское Высочество.

Ладно, мы, гости, должны были запомнить только два этих титула. Королеве же предстояло в течение двух часов перед обедом, стоя, знакомиться с сотней приглашенных: каждый из гостей был представлен лично и удостоен рукопожатия ее Величества.

На вечернем приеме в Малой гильдии церемония представления повторилась, правда, в других вариациях. Гости были сгруппированы по роду занятий: в одном кругу — деятели культуры, в другом — предприниматели, в третьем — знатные общественники. Акулы пера — в круге десятом. Елизавета II и принц Филипп появились в зале в сопровождении президента Латвии Вайры Вике-Фрейберги и ее супруга. Дамы стали переходить от группы к группе по часовой стрелке, «ройял хайгнесс» в компании Иманта Фрейбергса — против часовой. Все продумано, каждому снова дарована возможность прикоснуться к руке.

Пока королева окучивала дальние группы, принц Филипп подошел к нашей. «Глава «Латвияс авизе», редактор «Неаткарига Рита Авизе» — представляет сопровождавшая его Сармите Элерте, — редактор русской газеты «Час», глава русского издательского дома «Петит», редактор русской газеты «Телеграф», заместитель редактора русской газеты «Телеграф»… «И вы тоже русский?» — удивленно обращается принц Филипп к стоящему следом за Владимиром Вигманом корреспонденту агентства Reuters. «Нет, Ваше Королевское Высочество, я француз», — ответил тот.

Когда Елизавета II со своей свитой уже с другого конца добралась до нас, она лишь тихо поприветствовала каждого, не задавая никаких вопросов: «очень приятно», «очень приятно», «очень приятно»…

Несостоявшийся ужин на троих

Той же осенью в Риге проходил саммит НАТО. Это было первое столь представительное международное мероприятие в Латвии, на которое съехались 9 президентов и 15 премьер-министров. Размах подготовки превосходил даже визит британской королевы. Прибытие столь многочисленных гостей со свитами сделало передвижение в городе практически невозможным. В Риге на два дня были объявлены выходные. Расположенные в центре учреждения не работали, общественный транспорт не ходил.

Город был разделен на 3 зоны безопасности: фиолетовую (не ходить, не ездить), красную (ходить вдоль металлических сеток), зеленую (избирательно ездить). Люди проявили бдительность — заперлись в домах. На каждом перекрестке дежурили полицейские и спецназ, в небе кружили вертолеты.

На сайте «Телеграфа» на вопрос: «Как вы оцениваете саммит НАТО» из трех предложенных ответов (как возможность отдохнуть, как масса неудобств для горожан и как важное мероприятие для страны) из 1200 человек 70% ответили «важное мероприятие». Отвечали русские, кто же еще заходил к нам на сайт… И кто после этого нелояльный?

Незадолго до саммита мне позвонили из службы протокола Вайры Вике-Фрейберги и пригласили на лекцию Джорджа Буша-младшего «Изменяющийся НАТО в эпоху глобализма», которая проходила в Латвийском университете.

За полчаса, пока я шла по центру от дома до университета, мне по дороге попалась лишь пара десятков прохожих. Зато полицейские стояли через каждые 10 метров. Вежливые, внимательные. Инцидентов нет. Им скучно. Встретила и парочку альфовцев, в новых пуленепробиваемых одеждах. Куртка как панцирь, блестящие, с ботфортами, «мушкетерские» сапоги. Похожи на больших черных крабов. Я подумала, что лидерам НАТО у нас понравится. Протокол четкий, люди вежливые, народ терпеливый, город приветливый.

В главное здание университета пускали с тыла. В Верманском парке стояли девушки со списками гостей и выдавали пропуска. Вслед за главой КНАБ Алексеем Лоскутовым я вошла в палатку с собаками, там обыскали, провели через ворота с металлоискателем, и пропустили в здание ЛУ. До встречи с президентом США было еще два часа.

Мимо проходил известный российский политолог и экономист Сергей Караганов, частый гость «Балтийского форума». Подсел рядом, похвастался, что не успел выйти на улицы Риги, как пять человек подошли с вопросами, узнали. Я говорю, народ у нас грамотный, следит за политикой.

— А российский, наоборот, — признался он, — отходит от нее все дальше: альтернативы все равно нет, вот и перестали внимание обращать.

Спросил, с чем связан рост тиражей русской прессы. Я сказала, что со стабильностью, которую ощущают русские. Прищурился, наверное, не поверил.

Поговорили о войне в Афганистане.

— Американцы там увязли и по-видимому будут перебрасывать туда людей из Ирака, — сказал политолог.

— Так вы бы поделились своим печальным опытом, — напомнила я о десятилетней войне СССР в Афганистане.

— Делимся, — усмехнулся Караганов. — Но у афганцев воюет уже не одно поколение, попробуйте их победить...

Неожиданно гость перешел на другую тему:

— А вы знаете, что к концу саммита в Ригу может прилететь Путин?

Услышав мой удивленный возглас, добавил:

— На день рождения президента Франции Жака Ширака. Хорошую шутку могут разыграть оба! Тогда этот саммит никто не заметит, а прессе будет, о чем писать, — засмеялся Караганов.

— Это будет частная встреча? — спросила я.

— На таких мероприятиях не бывает частных встреч, все частное переходит в нечастное, — снова засмеялся московский гость.

— Это точная информация? — уточнила я.

— Ну, вообще-то косвенная, — честно признался собеседник. — Накануне я говорил с высоким чином из российского МИДа, и тот, узнав, что я лечу в Ригу, как-то задумчиво сказал: ну хорошо, тогда поговорим после Риги. А в самолете я неожиданно увидел несколько человек из президентской пресс-службы и управления делами президента. Тогда и понял: что-то готовится.

Интрига с визитом российского президента натовский саммит, конечно, не перекрыла, но интерес к речи Буша слегка приглушила. Помню только, что выступал он с конспектиком в руках минут 30. Держался открыто, легко. Пару раз заставил аудиторию смеяться. Вспомнил о своем визите в Латвию за год до этого. Но в основном говорил о военной миссии в Афганистане. И тогда же из уст президента США впервые прозвучал сигнал о возможном принятии в альянс Грузии и Украины.

Позже в кулуарах Буш сказал, что готов помочь урегулировать российско-латвийский вопрос о границе (тогда спорили из-за Пыталово-Абрене). Может быть, он заявил это, когда узнал, что прилетит Путин?

Я оказалась не единственной посвященной в тайну визита президента РФ. Вечером возможный визит Путина в Ригу бурно обсуждало латвийское телевидение. Журналисты гадали и задавали вопросы политологам: зачем едет Путин? Те мялись и произносили общие слова. Позже сообщили, что, скорее всего, произойдет встреча на троих: Путин, Ширак и Вике-Фрейберга.

Через день после саммита французскому президенту Жаку Шираку исполнялось 74 года, и он решил отпраздновать свой день рождения в Риге, пригласив на него президента России. И тот якобы дал согласие. Как позже сообщила французская сторона, «праздничная вечеринка на самом деле должна была превратиться в рабочий ужин, имеющий дипломатическое значение. Повод обсудить в узком кругу будущее НАТО, ее отношения с Россией, вопросы единства и безопасности Европы». Почему не удалось задуманное, неизвестно до сих пор. Есть только версии.

В 2010 году сайт WikiLeaks опубликовал переписку американских дипломатов, из которой следовало, что Путин якобы сам отказался от визита в Ригу, потому что предложенное ему место встречи находилось в 200 метрах от Музея оккупации. Очевидно, имелся в виду Дом Черноголовых. Немецкая пресса писала, что Путина разозлило, что саммит НАТО впервые происходил на территории бывшего СССР и он сам отказался от поездки. Британские СМИ сообщали, что этой встречей на троих был крайне недоволен Буш, который постарался сорвать планы Ширака.

В свою очередь пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков сказал, что «согласовать организационные детали такой встречи, которая вписывалась бы в графики всех президентов, не удалось». Сама Вике-Фрейберга позже пояснила, что ее канцелярия пыталась согласовать их совместный ужин и переговоры, но «не удалось договориться о времени». А почему Путин не приехал, она не знает.

В общем, обед на троих не состоялся. 29 ноября Вайра Вике-Фрейберга поздравила Жака Ширака с днем рождения и вручила ему большой торт со взбитыми сливками, который французскому президенту пришлось есть в одиночку.

О роли личности в истории

Когда в последний день саммита поздно вечером я проходила мимо российского посольства, на всех его этажах непривычно ярко горел свет. Я подумала, что дипломатическая карьера Виктора Ивановича Калюжного, скорее всего, на этом закончится. Так оно и вышло.

Накануне возвращения Калюжного в Москву мне довелось сделать с ним еще одно интервью на радио «Балтком».

— Правда, что у вас прямые контакты с администрацией президента? В обход МИДа? — спросила я.

— Когда мы говорим о возможностях личности, то иногда личность может менять схему взаимоотношений, — пустился в объяснения он. — Как, например, посол на Украине Виктор Черномырдин, у которого были возможности общаться и параллельно с МИДом.

— А у вас? — не унималась я.

— Мы тоже используем кое-какие свои возможности. Может быть, меньше, чем Виктор Степанович, но они есть.

— А что вам ближе — дипломатия или бизнес?

— В первую очередь я — нефтяник, нефтяником родился, нефтяником стал и нефтяником, наверное, остался.

— Сколько латышских слов вы выучили за три года?

— Все, что выучил в начале, уже забыл, — признался Калюжный.

Продолжение следует 

Татьяна Фаст/«Открытый город».